Други мои! Видеоролики, заснятые прошлым летом моей внучкой- очаровашей Кариной, уже на исходе. Сегодня их предваряет отрывок из "Горюши...", где всё проникнуто горечью разлуки и её солёными слезинками в первое наше, после ареста, свидание в кабинете следователя.

Из письма к Рите. Август 1970 года. Мордовия, лагерная зона ЖХ 385/17

…Сегодня 25-е августа. Год назад в этот день прошло наше первое после ареста свидание. Вспоминаю, как все происходило…

Где-то в 2 часа дня меня из тюрьмы привезли в управление КГБ. Допрос проводился в кабинете, окна которого выходили на «Подбелку», одну из излюбленных нами улочек Рязани. С разрешения следователя придвинул стул ближе к окну, чтобы видеть улицу. Жаркий август, люди, лица. Для кого-то всего лишь обыденная повседневность, а мне, просидевшему три недели в камере под замком, предстала моя прежняя, недосягаемо счастливая жизнь. Сживаясь с миром, человек пребывает в убеждении, что без него жизнь там немыслима. Растроганно разглядывая из окна с решеткой уголок любимого города, я больше всего на свете хотел бы оказаться там!.. При этом я знал, что она, Рита моя, где-то неподалеку, рядом, и сегодня мы наконец-то увидимся!.. Как обещал следователь, это произойдет в конце допроса, но уже сейчас меня трясет от нетерпения: поскорее бы!..

Телефонный звонок. Следователь снимает трубку. Из разговора заключаю, что подошла ты. «Пусть подождет…», - слышу я. Значит, так и есть. Волнуюсь, не могу усидеть на месте. С разрешения следователя встаю и начинаю ходить по кабинету. Наконец, допрос закончился. «Боже, совсем скоро я увижу ее, дотронусь до нее…» И сразу неуемная дрожь радости и нетерпения. По коридору стук твоих каблучков. Ближе, ближе… Встаю, поворачиваюсь к двери и… я уже обнимаю тебя. Забыв обо всем, целую в губы. Оторвавшись, слышу твой шепот: «Алька, ты?..» В ответ выдыхаю: «Рит, чудная моя»… Через минуту сидим лицом к лицу. Не выпуская прохладной руки, неотрывно смотрю на тебя. Похудела… Глаза как у больной... Навертываются слезы, вижу, что и ты готова расплакаться… «Сенин, глупый мой, что ты наделал…» Невнятно  отвечаю, утешаю, пытаюсь ободрить. На тебе летний приталенный костюмчик, колени касаются моих. Сжимаю их ладонями и чувствую твое тело, тело моей нестерпимо любимой. Тревожным озарением прожигает мысль: «Страшно не то, что ожидает меня за приговором, а разлука с ней, утрата ее…» Находит жуть и страх сомнения: «Будем ли мы когда-нибудь вместе?»

Говорю, что прочитал повесть Тургенева «Накануне», нашел много общего с нами. Напомнил ей слова её письма в то первое наше лето: «Я буду любить тебя, как Елена… Я способна на это» И тут же на память привожу признания Елены: «Я пойду за тобой, это мой долг. Я люблю тебя… Иного долга я не знаю»

Растроганно улыбаясь, ты рассказываешь, что Алёна до сих пор показывает, как папа уехал на «жи-жи». Признаюсь, что невозможно соскучился по ней, прошу обязательно взять ее с собой на следующее свидание.

Как одно мгновение пролетели полчаса. И самое мучительное – прощание…

В камере не нахожу себе места от нечеловеческой боли. Вовек не забыть тот день – 25 августа.