Дорогие мои! Продолжая цикл "Заточение", хочу поделиться с вами выстраданными строками прозы и стихов, посвященных моей шаловливой доченьке-малышке Алёне.

***

Скоро стукнет три месяца, как тянется этот кошмар. Три месяца… Казалось бы, так долго и в то же время так ничтожно мало в сравнении с тем, что придется перенести. Кажется, начал отчасти смиряться. Свыкнуться совсем, как мне думается, невозможно. Первая боль поулеглась, притупилась. Чтобы не бередить едва начавшие подживать раны, стараюсь увести мысли от нашего лучезарного прошлого. Но разве возможно спрятать от себя, похоронить многоцветный мир пережитого?.. Его светлым средоточием стала ты, моя милая, златокосая избранница. Там секут по луговым травам летние дожди, а в рязанском дворике по аллейке из облетающих тополей резво перебирает ножками шалунья Алена.

Долгими, тянучими вечерами, когда в камере из-за скудности света становится трудно читать, я вытягиваюсь на койке, укрываюсь, как в детстве, с головой одеялом, и проваливаюсь в сладостную и больно стонущую пропасть грез. Вижу, как мы с Аленой под вечер отправляемся гулять в желудевскую рощицу. Довольная, она высоко восседает на папином плече, о чем-то забавно лопочет и время от времени шаловливо таскает его за выгоревшие вихры. А он, готовый на все ради нее, умиленно сознает, что эта легонькая девочка с льняной челкой, в пестрой косынке «под матрешку», его дочь – голубоглазая разбойница Алена. Кажется, еще недавно она и понятия не имела о штанишках с сандалиями, а теперь запросто «справляется» с ложкой и «наводит порядок» на папиных книжных полках. Боже, сколько бы я отдал за то, чтобы июльскими сумерками возвращаться с ней по заросшей подорожником тропинке. Мне бы целовать ее ручонки с зажатыми в кулачке ромашками и знать, что у калитки нас дожидается наша красивая, большеглазая мама…

(Глава из книги "Горюша моя ясна...")